Годольфин-Арабиан: история жизни знаменитой лошади.

Подлинная история эта стара и прелюбопытна.
В 1731 году султан Марокко подарил королю Франции Людовику ХV восемь лошадей восточного корня. Среди них был один из лучших жеребцов султанского табуна — арабский (или берберийский) скакун по кличке Шам темно-гнедой масти с небольшими белыми отметинами на задних ногах.



Во Франции изящные сухоногие кони Востока не стали модной новинкой и попали из королевских конюшен в обоз. Арабы, сопровождавшие султанский подарок королю, возвратились на родину.
Лишь вырастивший Шама немой араб Агба, человек лет тридцати, остался со своим воспитанником. Жил он на милостыню, готов был услужить любому, лишь бы не разлучаться с лошадью. Он верил, что счастливая звезда Шама, предвещаемая белым пятном на его правой задней ноге, еще взойдет, а свалившиеся напасти обусловлены завитками шерсти в виде колоса на груди коня и непременно канут в Лету.
Волею обстоятельств горячий неукротимый Шам оказался у развозчика дров и принужден был таскать тяжеленные повозки. Дюжий хозяин нещадно бил изнуренное животное, неделями не выпрягал Шама из телеги, за строптивость держал на скудном пайке.
Как мог, скрашивал Агба жизнь своего любимца, а потом к ним присоединилось еще одно бессловесное существо — кот развозчика.
Потехой была для хозяина дружба человека, коня и кота. Особенно веселился возчик по воскресеньям, когда распрягал несчастного жеребца. Об этой дружбе беззаботно поведал он благородному квакеру, англичанину, из жалости впоследствии купившему у него Шама.
Прислуга квакера прозвала кота Грималькином. Для него в стойле Шама с кирпичным полом, мягкой подстилкой, двумя окнами, выходящими на юг и север, сделали маленькую зеленую полочку, с которой кот постоянно мог любоваться на своего друга и следить за мышами, с коими он неустанно вел ожесточенную борьбу. Агба также жил у квакера припеваючи. Одним словом, человек, лошадь и кот со времени своего переезда в это мирное и дышащее довольствием убежище совершенно преобразились. Густая и лоснящаяся шерсть Грималькина указывала на здоровую и спокойную жизнь, а почтенная полнота его без труда позволяла угадать, что война с мышами была для него только забавой, охотой, служащей ему лишь для препровождения времени и развлечения.
В английском поместье Берри Гол у почтенного квакера будущий родоначальник английской чистокровной верховой породы лошадей блаженствовал недолго. Преобразившись, Шам не терпел на своей спине никого, кроме Агбы и Грималькина, несколько раз сбросил с себя зятя квакера, для которого, собственно, и был приобретен.
После этого в жизни троих друзей началась новая полоса тяжелых испытаний, оказавшихся для семилетнего Шама еще более мучительными, чем прежние. Зa бесценок его купил хозяин лондонской гостиницы «Коронованный лев» мистер Роджерс, считавший себя непревзойденным наездником. В наказание за непослушание он отлучил Шама от Агбы и кота, приковал к коновязи железной цепью. Новый хозяин перешел к крутым мерам, надеясь, физически ослабив, переломить дикий нрав берберийца, который после разлуки с Агбой и Грималькином с минуты на минуту делался все раздражительнее и злее...
Агба с котом приютились в Лондоне в какой-то конюшне за гроши, рядом с гостиницей «Коронованный лев». Кота держали там из-за того, что он охотился за мышами, и это занятие сделалось для него насущной потребностью: иначе он умер бы с голода.
Попытки Агбы увидеться с Шамом кончились тем, что его вместе с котом заточили в Ньюгейтскую тюрьму.
Конечно, общество Грималькина скрашивало Агбе его заточение, но тем не менее очень скоро тоска, самая ужасная, самая мрачная и безотрадная, овладела им. Напрасно тюремщик по временам приносил ему сладости от экономки квакера — кот один не пренебрегал ими... Агба постоянно безучастно смотрел в окошко камеры, одной рукой машинально ласкал Грималькина, а другой судорожно прижимал к груди амулеты Шама...
От рокового шага — самоубийства — Агбу спасло появление престарелой герцогини Мальборо и ее зятя лорда Годольфина, которые с миссией милосердия периодически посещали тюрьму. Слух о верности человека лошади, об их третьем товарище, о необыкновенной привязанности трех существ друг к другу привел их в камеру Агбы.
Лорд Годольфин освободил Агбу и кота, выкупил Шама у незадачливоro наездника. Сцена водворения Шама, Агбы и Грималькина в конном заводе лорда Годольфина привлекла внимание лондонцев. Агба вел задерганного, но не сломленного Шама в поводу, а на спине коня гордо восседал, к великому удовольствию всех прохожих, полосатый кот.



В конном заводе «Гог Магог» Шам отдохнул после своих мытарств и вместе с Грималькиным вновь вошел в тело, шерсть обоих друзей приобрела свой прежний вид и блеск.
Вот такие приключения пережили друзья за два года.
Весной 1733 года в конном заводе появилась роскошная капризная кобылка Роксана, в чьих жилах также текла благородная кровь. Они были созданы друг для друга — Шам и Роксана, и Агба способствовал их сближению. За своеволие они были изгнаны на старую ферму в 60 милях от конного завода под открытое небо на подножный корм. Агбе, правда, предоставили развалюху-хижину, кусок хлеба в день и солому для постели, а Грималькину было везде хорошо, где только находились его друзья, и в поле в изобилии водились мыши.
Прошло еще почти три года, прежде чем удача полностью и окончательно повернулась к неразлучной троице. Сын Шама и Роксаны Лэсс на скачках в Нью-Маркете обыграл всех своих сверстников-двухлеток и показал небывалую резвость. Как спохватился лорд Годольфин, что чуть было не проворонил такого ценного жеребца, как изгнанник Шам! Трое друзей были с почестями возвращены обратно в конный завод, причем Грималькин, по своему обыкновению, перед началом пути в два прыжка очутился на спине виновника добрых перемен.
Шли годы. Потомство Шама составило громкую славу конному заводу лорда Годольфина. Шаму был обязан мир улучшением и обновлением породы английских лошадей.
На мраморном фронтоне роскошной конюшни, которую занял Шам, появилась золоченая надпись: «Арабиан Годольфин». Английский лорд дал свое имя лошади!
Прежде столь презираемый Агба теперь занимал весьма почетное положение, и даже кот Грималькин, по-видимому, начал чувствовать на себе отблеск лучезарной славы Шама.
Кот удостоился даже высокой чести позировать перед известным художником Стаббсом на знаменитой картине, запечатлевшей Годольфина Арабиана, долго хранившейся в библиотеке конного завода лорда Годольфина.



Павшего в 29-летнем возрасте Шама погребли под навесом близ конного двора, положив сверху мраморную плиту, на которой золотом было выведено имя, присвоенное ему лордом. Ушел вскоре вслед за Шамом и Агба, а Грималькин много ранее своих друзей покинул земной мир...
Рассказ о знаменитом жеребце вошел в повесть неизвестного французского автора «Годольфин Арабиан. История одной лошади» издания 1883 года. Возможно, в описании жизненных перипетий этой троицы есть и какие-то сентиментальные преувеличения. Но основа — подлинная. Незаурядная дружба человека, лошади и кота не придумана.
Шам, он же Годольфин Арабиан, оставил многочисленное потомство и поныне фигурирует в педигри родоначальников английской чистокровной верховой породы лошадей — жеребцов Мэтчема (внука) и Эклипса (правнука), к которому в настоящее время по мужской линии восходят 85 % победителей скачек в мире.
Слишком уж знаменитая «фигура» в английском коннозаводстве!